Если долго смотреть в бездну, она начинает с тобой разговаривать
В сообществе Фотополигон его создатель пишет детальный разбор выставки World Press Photo на Красном Октябре, а заодно и о фотожурналистике, всё как положено, на три экрана, с использованием курсива, болда и немножечко зачёркнутого текста.
Это не удивляет, удивляет количество людей, согласных с ним. На лекции Пьетро Мастурцо рассказывал, что награда была для него скорее неожиданной, да и вообще: он приехал в Иран с туристической визой, был арестован в первые дни своего пребывания там, проникся атмосферой страха и снял честную, эмоциональную и красивую историю о выборах. Своим способом, а не языком предыдущих 60 лет конкурса, без мёртвых девочек и форматных снимков (которые, кстати, может сделать каждый).
Выход за традиционную форму – это правильный, здоровый и развивающий процесс. Во всём мире постдиджитал наступил благополучно, а этих людей необходимость подписывать фотографии возмущает. Современное искусство тоже, наверное.
Вот хорошо было, когда всё было понятно.
Это не удивляет, удивляет количество людей, согласных с ним. На лекции Пьетро Мастурцо рассказывал, что награда была для него скорее неожиданной, да и вообще: он приехал в Иран с туристической визой, был арестован в первые дни своего пребывания там, проникся атмосферой страха и снял честную, эмоциональную и красивую историю о выборах. Своим способом, а не языком предыдущих 60 лет конкурса, без мёртвых девочек и форматных снимков (которые, кстати, может сделать каждый).
Выход за традиционную форму – это правильный, здоровый и развивающий процесс. Во всём мире постдиджитал наступил благополучно, а этих людей необходимость подписывать фотографии возмущает. Современное искусство тоже, наверное.
Вот хорошо было, когда всё было понятно.
Бедное русскоговорящее сообщество
Степан Рудик сначала взял третье место на World Press Photo 2010 в номинации «Sports Feature», а вчера его дисквалифицировали. За то, что якобы перешёл границу в ретуши и изменении изображения. Та самая граница замечается не сразу. Убери он это руками до съёмки – изменился бы смысл фотографии, серии?
Изменение реальности сейчас – норма. Как и отсутствие доверия к медиа и одним правилом одного конкурса это не поменять. Обработка, ретушь и сама фотография сосуществовали вместе всегда. С начала времён.
A Brief History Of Photo Fakery – посмотрите подборку от NY Times, ничего святого: не говоря о сталинских комиссарах, Линкольну приделали торс от сенатора посимпатичнее, фотография умирающего солдата Капы может быть постановочной (там есть ссылка на очередные поиски правды), мужчин на лошадях вклеивали в фон ещё 100 лет назад, а журнал Life правил фотографии только в добрый путь.
Если поколение наших бабушек и дедушек получило возможность наблюдать реальность с помощью телевизора, то следующее поколение, выросшее на этих медиа-образах, получило возможность изменять и моделировать её картинку (см. телешоу «Окна» и новости о двухголовых китах-убийцах), а следующее – создавать свою (см. MMORPG и xbox live!). Вместе с сопутствующим изменением сознания и общества (кто-то верит Первому Национальному и Fox News?) и созданием инфосферы, меняются и медиа. Их реальность не соответствует настоящей – только позавчера я сделала из трёх фотографий живых женщин трёх глянцевых биороботов с идеальным всем. У фотожурналистики тоже есть свои «стандарты индустрии» и модификации реальности – все эти истории о позировании с трупами после израильской атаки, спекуляции на ракурсах и материале.
И правильнее тогда, с точки зрения высоких стандартов, вообще запретить обработку, включая внутрикамерную и наслаждаться равами, но это же убивает картинку, зрителю вряд ли будут интересны блеклые и малоконтрастные изображения умирающих детей.
Я не обсуждаю серию и фотографа, конкурс World Press Photo, их нечёткие правила относительно обработки, вердикт и футбол. Когда результаты премии были только объявлены, большинство реакций на русском и украинских языках начинались со слов «Как ни странно, Рудик стал призёром» или несли в себе столько негатива, что хотелось вымыть глаза, руки и рот с мылом и смотреть полчаса на котиков.
Фокус этой истории – на состоянии кириллического сегмента фото-сообщества. Роль его простая и очень плохо пахнет: нашёлся кто-то, сравнивший фотографии на одном портале и сайте WPP, нашёлся кто-то, обнаруживший этот кусок пикселей и обнародовавший это, к нему подключились и раздули истерию по инфопространствам, нашёлся кто-то, не поленившийся донести до организаторов WPP.
Восстановление справедливости, my ass. И это опять не худшая часть.
Изменение реальности сейчас – норма. Как и отсутствие доверия к медиа и одним правилом одного конкурса это не поменять. Обработка, ретушь и сама фотография сосуществовали вместе всегда. С начала времён.
A Brief History Of Photo Fakery – посмотрите подборку от NY Times, ничего святого: не говоря о сталинских комиссарах, Линкольну приделали торс от сенатора посимпатичнее, фотография умирающего солдата Капы может быть постановочной (там есть ссылка на очередные поиски правды), мужчин на лошадях вклеивали в фон ещё 100 лет назад, а журнал Life правил фотографии только в добрый путь.
Если поколение наших бабушек и дедушек получило возможность наблюдать реальность с помощью телевизора, то следующее поколение, выросшее на этих медиа-образах, получило возможность изменять и моделировать её картинку (см. телешоу «Окна» и новости о двухголовых китах-убийцах), а следующее – создавать свою (см. MMORPG и xbox live!). Вместе с сопутствующим изменением сознания и общества (кто-то верит Первому Национальному и Fox News?) и созданием инфосферы, меняются и медиа. Их реальность не соответствует настоящей – только позавчера я сделала из трёх фотографий живых женщин трёх глянцевых биороботов с идеальным всем. У фотожурналистики тоже есть свои «стандарты индустрии» и модификации реальности – все эти истории о позировании с трупами после израильской атаки, спекуляции на ракурсах и материале.
И правильнее тогда, с точки зрения высоких стандартов, вообще запретить обработку, включая внутрикамерную и наслаждаться равами, но это же убивает картинку, зрителю вряд ли будут интересны блеклые и малоконтрастные изображения умирающих детей.
Я не обсуждаю серию и фотографа, конкурс World Press Photo, их нечёткие правила относительно обработки, вердикт и футбол. Когда результаты премии были только объявлены, большинство реакций на русском и украинских языках начинались со слов «Как ни странно, Рудик стал призёром» или несли в себе столько негатива, что хотелось вымыть глаза, руки и рот с мылом и смотреть полчаса на котиков.
Фокус этой истории – на состоянии кириллического сегмента фото-сообщества. Роль его простая и очень плохо пахнет: нашёлся кто-то, сравнивший фотографии на одном портале и сайте WPP, нашёлся кто-то, обнаруживший этот кусок пикселей и обнародовавший это, к нему подключились и раздули истерию по инфопространствам, нашёлся кто-то, не поленившийся донести до организаторов WPP.
Восстановление справедливости, my ass. И это опять не худшая часть.